Наталья Зубаревич: «Давайте реализовывать проекты и идеи, основанные на здравом смысле»

В эти дни в Пятигорске на площадке Северо-Кавказского института РАНХиГС проходит 3-й модуль образовательной программы «Управленческое мастерство: развитие региональных команд – 2018».

В нём принимают участие министры, мэры городов, руководители корпораций развития всех республик Северного Кавказа и Ставропольского края, руководители бизнес - структур, а также региональные эксперты Агентства стратегических инициатив и ведущие приглашенные эксперты. В числе последних - известный российский учёный-исследователь, специалист в области социально-экономического развития регионов, социальной и политической географии, доктор географических наук, профессор кафедры экономической и социальной географии России географического факультета МГУ Наталья Зубаревич. Её лекция в интерактивном формате на тему «Пространственное развитие России и выравнивание уровня развития территорий» открывала модуль.

Её трудно назвать оптимистом. Вот только несколько цитат из её выступлений в прессе. « В ближайшие 5-7 лет в России будет социальная деградация». «Чем богаче место, тем сложнее у людей ощущение благополучия». «На карте России нет точек, где ситуация «особенно критическая» — она такая везде». И, тем не менее, Наталья Зубаревич производит впечатление очень позитивного человека. Она не уходит от ответов на поставленные вопросы, всегда очень чётко формулирует свою позицию (нет никаких «мне кажется», «боюсь ошибиться», «не хочу быть неправильно понятой»). Её оценки мер, принимаемых властями, и эффективности созданных ими институтов часто резки, а порой и убийственны. Но при этом в её голосе не услышишь прокурорских нот, лишь уверенность в своей правоте ученого, и лишь иногда - горькую иронию.

Ответы на какие вопросы доктор наук и профессор МГУ хотела получить от местных бизнесменов? С этого вопроса и началась наша почти часовая беседа, часть которой приводится ниже.

«На очень простые. Поскольку сегодня правила игры не очень благоприятны для бизнеса, я хотела понять: какие бизнесы на Северном Кавказе выживают и как-то развиваются «несмотря на»? Что для этого выживания важно? Какие конкурентные преимущества помогают предпринимателям выжить «несмотря на»? И я во многом ответы на эти вопросы получила».

Итак, какие же конкурентные преимущества помогают выжить бизнесу на Северном Кавказе?

В обрабатывающей и лёгкой промышленности (массовое швейное, обувное производство и т.п.) — это дешевая рабочая сила и отстроенные каналы поставок сырья, а также постепенно расширяющиеся отработанные каналы продаж, дистрибуция. То есть хорошая бизнес-логистика. И создано все это было не вчера, а уходит корнями в историю советских «цеховиков». Именно они выстраивали эти неформальные каналы получения сырья и сбыта готовой продукции. Сегодня этот бизнес, если выражаться мягко, частично находится в тени (Наталья Васильевна предложила определение «частично» каждому интерпретировать так, как он посчитает нужным) и потому многие каналы по- прежнему остаются неформальными, но эффективно действующими. На какое-то, очень непродолжительное время, наработанные традиции, навыки и приобретенный опыт прервались, но потом они быстро восстановились. Почему? «В силу предпринимательской активности и вообще предприимчивости местного населения, его умения коммуницировать, договариваться и находить схемы, которые выгодны и тому, кто продает, и тому, кто покупает. Это называется бизнес – навыки. Это тоже конкурентное преимущество. Это второе конкурентное преимущество местных бизнесменов», - отмечает моя собеседница.

А третьим конкурентным преимуществом она считает…возможность находиться «в тени» и тем самым экономить на издержках.

А что, в других регионах бизнесмены этого конкурентного преимущества не имеют?

«Там сложнее его реализовать. На Северном Кавказе проще договориться со всеми контролирующими и регулирующими структурами».

Вследствие волшебной силы родственных, свойских и земляческих связей?

«Скорее в силу особо общего микроклимата». С точки зрения Натальи Зубаревич местный контролёр, конечно, с бизнеса свое возьмёт, но не станет свирепствовать. Он склонен договариваться, у него нет настроя  задавить бизнес. «Здесь очень высока договороспособность субъектов, в том числе в её неформальных проявлениях. Это тоже конкурентное преимущество», — продолжает моя собеседница. Но, если бизнес растет и расширяется, считает Наталья Васильевна, он непременно упирается в проблему необходимости выхода из серой зоны, обеления. И вот здесь начинаются вопросы. Потому что система издержек была минимизирована за счет «серости» бизнеса».

«Но все эти конкурентные преимущества не имеют к мерам и усилиям, принимаемым властями для развития бизнеса…». «Правильно. Никакого отношения. Все это идёт снизу, от предпринимательской активности людей, от их желания крутиться, чтобы зарабатывать. Для себя. Для своей семьи».

«Считаете ли Вы что названные Вами преимущества в перспективе, пусть и не столь близкой, станут реальной движущей силой развития экономики Северного Кавказа, выхода его из не очень престижного клуба высокодотационных регионов, к которым приклеилось клеймо депрессивных?»

Ярлык депрессивности повесили на Северный Кавказ вследствие незнания того, что реально происходит в его экономике, считает Наталья Васильевна. «И потому, что официальная статистика нам ровным счетом ничего не показывает. Когда очень много теневой экономики, статистика становится дурацкой и по ней вы толком ничего отследить не можете», - констатирует моя собеседница.

Главным конкурентным преимуществом бизнеса на Северном Кавказе профессор МГУ считает то, что здесь уже не одно поколение людей заточено на то, чтобы выживать, как-то зарабатывать не особо рассчитывая на помощь государства. «Хотя, - улыбается Наталья Васильевна, - плакаться они тоже умеют. Это нормально, это свойственно для всей России, не важно, Сибирь это или Северный Кавказ».

Чем вам помогут, где пригодятся те ответы, которые Вы получили сегодня?

«Это поможет показать властям, что самая главная их задача — это не цифровизация экономики, а устранение барьеров для реального живущего бизнеса».

Далее я обратился к высказываниям моей собеседницы, приведённым в начале данного материала, обратив внимание на то, что её прогнозы часто не очень оптимистичные.

Про экономику. «Я сказала, что у нас будет либо медленный рост, либо стагнация. Более того, я просто повторила выводы подавляющего большинства экспертов-макроэкономистов».

Про деградацию. «Что я имела в виду? В федеральном бюджете, начиная с 2015 года рубились расходы на образование, здравоохранение и культуру. В региональных бюджетах их динамика была около нуля или их наращивали темпами, много меньше темпов роста инфляции. То есть по факту тоже сокращали расходы на образование, здравоохранение и культуру. Частный бизнес тоже туда инвестировать не спешит. Кроме, может быть, здравоохранения: в родовспоможение или пластическую хирургию. Если страна несколько лет упорно сокращала расходы на человеческий капитал, то в честь чего он будет развиваться? Он будет деградировать».

Тем не менее, сегодня перед страной ставятся амбициозные задачи….

«Слов всегда в Российской Федерации говорилось много. Я не слушаю слова, я смотрю на расходы бюджета, я смотрю рейтинги PISA(Международная программа по оценке образовательных достижений учащих – прим. редакции), я смотрю рейтинги наших вузов в глобальной рейтинговой системе и пока у меня то, что я там вижу, сильного энтузиазма не вызывает.

Теперь по поводу остального. Расходы бюджетов регионов в основном социальные. На регионах лежит основная тяжесть воспроизводства человеческого капитала. На федералах - финансирование высшей школы и высокотехнологических медицинских центров. Они финансируют ТОПы. И в последние годы это финансирование прилично сокращалось. Да я вижу очень приличный рост финансирования социальной сферы, который начался в 2017 году и выдал особый всплеск в январе-мае 2108 года. Но я бы хотела подождать до конца года, чтобы убедиться в том, что эта политика на несколько лет, а не временная, привязанная к выборам».

С чем связан Ваш, если он, конечно, имеет место, осторожный оптимизм?

«Во-первых, с тем, что наша страна всё больше становится страной больших городов. Сейчас уже 20% россиян живут в городах-миллионниках. А большие города – это не те места, которые можно выстроить во фрунт (по стойке смирно – прим. редакции). В них - разнообразие интересов, потребностей, там больше движения. Горожане быстрее созревают как граждане, так устроена жизнь. Поэтому города, прежде всего, крупные города, будут создавать спрос на другую модель управления с большей свободой для принятия решений, с большим учетом интересов населения. То есть они будут диктовать спрос на уход от этой жесточайшей управленческой вертикали и именно это будет работать драйвером движения вперед. Но это - долгая история».

Приезжая на подобные мероприятия рассматриваете ли Вы себя в качестве пропагандиста своих идей?

«В первую очередь я рассматриваю себя как эксперта, который что-то знает, может и хочет этими знаниями поделиться. А мои пропагандистские идеи очень просты: давайте реализовывать проекты и идеи, основанные на здравом смысле. Если это пропаганда, то да, я - пропагандист здравого смысла».

Можно это вынести в заголовок материала?

«Конечно».